- Ты конечно извини, но подобные ремарки при всем желании не назовешь возбуждающими. - фыркнул Джеймс и тут же со стоном откинул голову, потому что Фассбендер, очень осторожно, двинулся вперед.
- Ах, ты такой горячий и узкий, что я кончу прямо сейчас, в твою сладкую тугую попку, ничего даже не сделав, - томно зашептал Майкл ему в ухо, а потом добавил, уже нормальным тоном, - Так лучше?
- Господи, какой ужас. - Снова засмеялся Джеймс, но почти сразу задохнулся собственным смехом, потому что Майкл наконец вошел полностью. - Ой.
- Ой? - переспросил Фассбендер, вздернув тонкую бровь.
- В смысле - о, да-да, пожалуйста, трахни меня сильнее, мне еще ни с кем не было так хорошо, и вообще - ты у меня первый, а теперь вставь мне свой огромный агрегат поглубже, чтобы я еще три дня не мог сидеть и чувствовал тебя внутри. - Продекламировал Джеймс так, будто читал в газете объявление о продаже коллекции редких пуговиц.
Майкл хрипло рассмеялся, уткнувшись лбом в его ключицу.
- Немного перегнул.
- Ты думаешь?
- Ага.
- Ну, может быть. - Джеймс пожал плечами.
Его левое бедро слегка дрожало от напряжения, дыхание сделалось прерывистым и неглубоким.
- Расслабься и потерпи чуть-чуть, станет лучше. – повторил Майкл, сдерживаясь с явным трудом, и тон у него при этом был такой виноватый, что Джеймсу немедленно захотелось ему врезать.
- Знаю. - Ответил он, наверное, довольно грубо.
- А говорил, что я у тебя первый.
Джеймс улыбнулся, потом хихикнул, почувствовал, что от этого становится немного легче.
- Такой стебанутый – точно первый. – Он улегся поудобнее, закинул ногу на талию Майкла. – Трахни меня уже наконец, будь добр.
- Ну, раз уж ты так вежливо просишь…
Джеймс закатил глаза.
- Если бы я знал, что ты настолько болтливый в постели, первым делом купил бы кляп. Кстати, завтра утром этим и займусь.
- Бери два. – Посоветовал Майкл, наклоняясь ниже, заглядывая в лицо.
Джеймс поймал его взгляд и понял, что игры кончились. Волоски на его руках встали дыбом.
Он даже не пытался попасть в ритм, который умудрялся держать Майкл - слишком быстрый и резкий, - и только рвано подавался навстречу его сильным, глубоким толчкам, уже не понимая, от чего именно ему так хорошо: от этих самых толчков, от размеренных движений его шершавой твердой ладони, от того, как Майкл ласкает губами его шею, ключицы, подбородок, как прикусывает нежную кожу, шепчет что-то бессвязное и протяжно, низко стонет каждый раз, когда Джеймс судорожно сжимается вокруг него.
Все это слилось в один сверкающий, обжигающий поток, вымывший из головы Джеймса до сих пор задержавшиеся там мысли, оставив лишь терпкий запах Майкла, пробившийся даже сквозь медово-ванильную завесу, ошеломляющую тяжесть его тела и звук его сосредоточенного глубокого дыхания.
Джеймс обнял его покрепче и закрыл глаза.