Хочу туфли. Как одержимость, как неоспоримое желание. Из вредности, из принципа, от того, что не знала слово «нет». Не спорила и не отрицала. Не сейчас и не сегодня. Как игрушка у ребенка, как навязчивая мысль, с которой просто так мириться не хотелось. Желание, страстное_ импульсивное_ неудержимое_ яркое_ наглое. Просто туфли, словно всех тех, что занимали не одну полку в  гардеробе, было мало. Привычные страдания нечего одеть, нечего обуть. Истерика и банальное безделье. Я без понятия, что это вообще было, но я вполне была похожа на девицу из какой-то серии Сверхъестественного с маньячным «Хочу эти туфли», а потом бац! – и хлопнула соперницу… головой о лобовое стекло чьей-то машины. У меня все было безобиднее, наверное.
      Надоедливый телефон разрывался с самого утра, он пел на все лады и подпрыгивал на столе, словно надеясь на то, что так ему будет уделено больше внимания. Кто-то звонил и твердил о том, что не надо забывать о фотосессии завтра с утра, кто-то пытался договориться насчет интервью, кто-то без умолку трещал в трубку, а потом оказывалось, что девушка с весьма быстрой_ непонятной дикцией просто ошиблась. А один звонок так и вообще был забавным и неприятным одновременно – страшное дыхание_ хрипение в трубку. Фу, откуда все берут номер? Единственное, что оставалось без ответа. Отключив телефон и вовсе, пытаясь заставить себя забыть всю утреннюю суету с примесью раздражение и отвращения, я настраивалась хоть на что-то положительное. Отправиться по магазинам? Ну да, я же вроде хочу туфли. Но одной скучно и бессмысленно. Кто будет жужжать за спиной о том, что лучше взять красные, а не персиковые, что лучше лакированные и без бантика сбоку? Закатывала глаза, вспоминая один из последних походов в магазин. А нет, кажется, именно тогда я и зареклась не брать никого с собой. Особенно мужчин. Особенно тех, у которых ни стыда, ни совести, ни малейшего намека на терпеливость.
      Утро_ день – без разницы, но осеннее солнце ударяло по глазам ярким светом, а потому пришлось прятать свой ясный взгляд за темными очками. На губах постепенно  селилась улыбка, планка настроения поднималась повыше. Еще бы не отвлекали случайные и не случайные оклики – было бы прекрасно. Но свыкнуться с тем, что тебя узнают, пришлось давно, ровно так же, как и к щелчкам за спиной. Благо, теперь ни стали реже, не такими яркими и не под самым носом. Хотелось вне рабочих стен дышать обычным воздухом и пытаться отдыхать от бесконечной суеты, когда кто-то кружится вокруг тебя, когда не снуют под ногами. Пусть лучше просто проходят мимо и  не падают ниц. Нет, не всегда так было, но часто. Нет, не самовлюбленная, просто констатировала жизнь, которой была довольна, но которая не была идеальной вопреки всеобщим мнениям. В чем они заключались? Никто не считал работу модели работой. Печально_ прискорбно_ просто грустно. Считали это каким-то развлечением_ удовольствием, ведь это «не сложно часами сверками своими прелестями перед камерами, и примерять очередной комплект нижнего белья». Давно махнула рукой на подобное шипение, давно смирилась с тем, что есть те, кому_ не_ понять. Английское воспитание? Скорее, просто очередной урок жизни. Игнорируй укусы со стороны – целее будут нервы. И нет, это не вовсе «если ударили по одной щеке – подставь другую».
      Поймать такси и усесться на заднее сидение. Нелюбимый запах бензина и пыли. Давно пора обзавестись своим автомобилем и не заставлять себя разъезжать на желтых такси по этому городу. Не лень, нет. Скорее опасение, банальное опасение этой невыносимой бурной жизни на улицах бесконечно грешного города. Посматривая на сменяющие друг друга здания сквозь не_опущенное стекло с налетом дневной усталости, я  все же достала телефон с попыткой проверить всю ту почту, о которой белый аппарат размером чуть_больше ладони суетливо твердил с  самого утра. Очередной вопрос – откуда. Откуда все знают адрес личной почты? Терялась в догадках и совершенном непонимании. Неужели вся жизнь напоказ и ничего личного? Жутковато. Ведь сняться для журнала обнаженной, и смириться с жизнью_ напоказ – разные вещи. Наверное. Пока что, по крайней мере.
      Обувь_ обувь_ обувь. Это был обувной рай для такой, как я. Я любила находиться здесь, а консультанты любили, когда я нахожусь здесь. Боже, это ведь город, собравший столько звезд, что все лица должны приедаться и не запоминаться. Но нет, даже удивительно. Даже нотка зависти по поводу превосходной памяти этих забавных девушек в одинаковой_ строгой одежде. Я всегда отмахивалась от их помощи с предельным дружелюбием и осторожностью. Как и сегодня_ сейчас. Бродить и что-то выискивать, как и всегда. Сама не знала, чего_ хочу, зачем пришла. Когда взгляд упал на превосходную пару туфель, когда  - как в книге – сердце замерло, дыхание участилось, а мгновенная дрожь покрыла все тело -  я рухнула с небес на землю, когда чья-то цепкая ручонка перехватила эти туфли. Шок, разочарование, злость. Пока что я видела лишь рыжий затылок и уже раздраженно взвыла. Я не любила большинство рыжих. Ну, эту я уже тоже не люблю, что поделать.
      - Вообще-то, я хочу эти туфли, - беспардонно заявила я, обращаясь к рыжему затылку. Этот затылок видимо не учили оборачиваться, когда он слышит шаги за спиной. Какая бескультурщина. – Девушка, вы, кажется, не расслышали? – настойчивее_ настырнее заявила я и уперла руки в боки.  Нет, ну я же пыталась быть вежливой, и не кричала. И не отбирала. И не стукала кулаком по ближайшей витрине. И даже не топала ножкой. Я так мило попыталась произнести все слова, что произнесла, собственно. И долго мне еще ждать? Пара вообщем-то последняя, как я поняла по уверенной речи девушки_в_одинаковом_костюме, которую я одернула примерно за пару метров до заветной цели на витрине. Последняя пара – и вымаливать ее тут у какой-то пигалицы не входило в мои планы на сегодня.

Нью-Йорк осенью особенно красив. Желтые и красные листья то и дело пестрят у тебя под ногами, когда идешь по улице. И хоть люди по-прежнему постоянно куда-то спешат, чувствуешь себя превосходно. И почему Крис выбрал для прогулки именно центральный парк? Именно то место, в которое собирался приходить чуть ли не каждый день с любимым человеком. Вот именно, что собирался, теперь этого не будет и как бы Колфер не хотел что-то изменить, вряд ли они теперь будут общаться за пределами съемочной площадки, да каких-нибудь пресс-конференциях. Конечно, Крис мог бы попросить режиссёра поменять резко сюжет, чтобы не было Клейна, тогда было бы гораздо легче, хотя бы только потому, что не пришлось бы мучиться и одному и второму. Но что потом говорить фанатам, они же обязательно начнут расспрашивать, почему один из их любимого пейринга решили так резко разогнать, когда они только стали вместе. Вряд ли Мерфи согласится на такое, он ведь и сам любил этих персонажей, особенно, когда они были вместе.
В центральном парке невозможно было находиться. И не только потому, что раз за разом Криса узнавали и проходили мимо, говоря друг другу что-то на ухо или широко улыбаясь. Нет, невозможно было находиться из-за того, что со всех сторон на Колфера будто бы что-то давило, мешало нормально сосредоточиться и дышать. Дышать ему уже давно очень тяжело. Это равносильно тому, что у тебя вырвали легкое и заставили жить только с одним. Вот примерно так же, только еще все очень сильно болело. Медленно идя вглубь парка, Крис то и дело переключал музыку, пытаясь найти то, что сейчас подходило бы не только под его настроение, но и под ту атмосферу, что была в Нью-Йорке. Парк большой, мыслей тоже довольно много, впрочем, как и времени, поэтому Колфер мог полностью посвятить себя себе же, не задумываясь ни о чем постороннем. Да и зачем, когда не кому сейчас было его тревожить.
И почему они с Дарреном не могли быть как теже Лия с Кори, они ведь такая чудесная пара. Колфер часто к ним наведывался, и тогда они рассказывали ему о том, что делали, что будут делать. В общем, рассказывали как можно больше о себе, стараясь не упоминать о Криссе. Эта парочка прекрасно знала, что происходит между двумя их друзьями. В общем-то, они были единственными, кто вообще был в курсе того, что что-то было между ними и что стало теперь. Крис и сам не понимал, почему так доверяет Монтейту и Мишель, но ему банально стало легче, когда он рассказал им вообще все, что так долго хранилось внутри него. Всегда становится легче, когда высказываешься. Будто бы груз спадает с плеч и, конечно, где-то глубоко в груди все еще болит, но не так сильно давит.
Во всем виноват только он сам, больше никто. Ведь Даррен всегда очень трепетно относился к парню, желая ему только хорошее. Ну а Колфер что? Такого чудесного человека от себя отпустил. Люди как Даррен – одни на миллион. Редко встретишь таких, которые делают все для тебя и никогда не требуют ничего взамен только потому, что делают все из-за того, что любят. Вот они действительно любят, а все остальные только лишь раскидываются громкими словами, хотя толком ничего и не понимают. В какой-то момент Крис даже подумал о том, что он не достоин такого, как Даррен. Говорят, что невозможно забыть взгляд невесты, когда та смотрит на своего возлюбленного во время свадебной церемонии. Это не так. Такое быстро забывается. Но невозможно забыть взгляд любимого человека, когда говоришь ему о том, что нужно расстаться. Крис каждый вечер, ложась в постель, вспоминал этот взгляд и каждый раз ему хотелось чуть лине вскрыться. В тот момент он даже и е подумал над тем, что может почувствовать Даррен. Он просто сказал и вышел. И вот потом говорите, что он не похож на фарфоровую куклу. Самая настоящая кукла, у которой нет души и которая не думает о том, что чувствуют остальные.
Осень в Нью-Йорке всегда особая. Никогда не знаешь, что с тобой будет. Того и гляди, будет какой-нибудь сюрприз. В основном, все гуляют в центральном парке по парам. Сюда и приходят для того, чтобы можно было вдвоем отдохнуть и посвятить друг другу время. Здесь тихо и спокойно, тут нет места Нью-Йоркской суете. Вообще, такое ощущение, что тут все по-другому, как будто бы специально взяли и оградили от внешнего мира только для того, чтобы сюда можно было прийти и подумать о своем. Колфер пришел один. Мог пойти куда угодно или взять и посвятить день шоппингу, как делал это обычно, но он гуляет в парке, в который обещал приходить с Дарреном. Как говориться – меньше  обещай, больше делай. В случае с Крисом все наоборот – меньше делай, больше обещай. Он, априори, человек, который делает и говорит все через одно месте. Удивительно, как Даррен с ним мог сойтись. Он ведь совершенно другой. Да – у него тоже есть свои тараканы в голове, но он хотя бы никогда не подставляет и делает то, что обещал. Хотя…противоположности же притягиваются. Тогда почему они сейчас взяли и оттолкнулись?
Звонок на телефоне, оповещающий о входящем смс, не дал Колферу додумать свою мысль. Остановившись посреди дороги, парень достал телефон из кармана и, проведя по экрану пальцем, разблокировал. «Номер неопределен» почти тут же высветилось у Криса, но текст смс заставил юношу улыбнуться. И хоть он не знал, кто это может быть, идея явно показалась ему заманчивой. Конечно, у него проскочила мысль о том, что это могла быть Сара Джессика Паркер – она как раз обещала связаться с Колфером, чтобы обсудить некоторые моменты их совместной работы. К тому же, его безумно порадовала фраза о моде. Он, действительно, очень даже неплохо разбирался в ней и в миг забывал обо всем, когда речь заходила о его любимом деле после съемок.

«Звучит заманчиво, уже в пути».

Коротко ответил Крис и, вложив телефон обратно в карман, быстро направился в сторону пиано бара. Он и сам не знал, почему настроение у него так резко подскочило, и почему он теперь чуть ли не бегом направлялся в сторону, где его ожидал таинственный незнакомец. Может быть, от того, что он думал о чем-то очень хорошем, а может быть еще почему. В любом случае, он уже очень скоро был около входа и теперь стоял, переводя дыхание. Сердце колотилось как сумасшедшее. В какой-то момент Колфер уже было подумал о том, что это кто-то из его поклонников узнал номер и теперь ждал его для того, чтобы поговорить со своим кумиром – ну, всякое же бывает. Вообще, это мог быть кто угодно, но Крис все больше и больше склонялся к мысли о том, что это именно его новая знакомая и коллега по сериалу. Он уже как следует успел привязаться к этой женщине и испытывал необычайное удовольствие, когда разговаривал с ней.
- Все будет нормально, - сказал сам себе парень и только тогда вошел внутрь и только сейчас понял, что не спросил, где будет сидеть его незнакомец или незнакомка. В общем-то, это и не понадобилось… Обведя глазами весь бар, Крис вдруг резко замер, сам весь побледнел, потом покраснел и снова побледнел. Рука сама собой сжалась в кулак так сильно, что даже костяшки пальцев побелели от напряжения. Вот на такой поворот событий Кристофер никак не мог рассчитывать. Только не ты… промелькнуло у него в голове.
- Молодой человек, вам чем-нибудь помочь, - спросила над ухом молодая девушка, судя по всему, одна из работниц кафе. Колфер только помотал головой и, сглотнув, двинулся в сторону, где сидел Даррен. Теперь то стало понятно, что прислал смс – это никакая не Паркер и не кто-то из его поклонников, это Крисс. Либо просто это очень и очень странная случайность. Вот только процентов на эту случайность оставалось все меньше и меньше. Как всегда красив и как всегда выглядит лучше всех, кто находится в радиусе десяти, если не двадцати метров. Смотря сейчас на Даррена, Крис понял, насколько же сильно он по нему скучал. Очень сильно. До боли в груди, до осипшего голоса от крика. Очень сильно скучал.
- Привет, - тихо произнес Колфер, когда подошел к столику и теперь стоял перед Дарреном.

« я люблю тебя потому, что никто никогда не мог осудить нашу любовь. я люблю тебя потому, что для понимания нашей любви остальным придется перевернуть свой мир вверх тормашками. я люблю тебя потому, что ты мог бы любить кого-то ещё, но по-прежнему любишь меня. только меня. ©

      Просто взять и изменить весь мой прежний мир, все спокойное_равномерное существование. Просто потому, что захотел.  Заставить каждый раз ломать  меня всего лишь ожиданием каждого твоего слова, что срывается с  губ так внезапно_ясно, и каждый раз ошеломляет своим смыслом_тоном. Ты ломал все мои представления_ожидания и все мои рассуждения_доводы, выбивал логику из всего того, что было прежде_раньше. Ты ставил крест на всем, что было у меня прежде после_до тебя, и наполнять сладким_необходимым смыслом каждую минуту, что следовала за этим. Наполнять тем смыслом, от которого можно было сойти с ума, который окрылял и возносил к небесам вовсе не ради того, чтобы потом уронить на голый_жесткий_серый асфальт. Мне не понять, как жила до этого. Я даже не пыталась этого делать. Словно что-то взорвалось в ожидании чего-то такого, словно  лишила себя прежней веры и спокойствия. Ты одним своим взглядом и горячим дыханием напоминал мне о том, что потеряла когда-то, лишь добровольно отказавшись и позволив двери между нами захлопнуться на такой долгий период времени  пустого. Ты напоминал, ты выуживал из меня эти воспоминания, сплетая и как нити тонкие в сеть удушающую, случайно или всерьез. Все_ равно. Ты заставлял улыбаться. Ты согревал объятиями и присутствиями. Ты напоминал о жизни, в том виде, в каком она должна быть. Ты дарил тепло и вселял желание делиться им с тобой. И ты же неосознанно как-то делал меня безмятежной эгоисткой, которая могла упрямо утверждать о том, что никогда тебя не отпустит и  не позволит никому и никогда дышать_жить  тем, что переживала сегодня_сейчас. С тобой. Понимаешь? 
      Я не давала возможности себе думать, я просто соглашалась со всем. Мысленно или на словах, просто соглашалась, надеясь на то, что это поможет избежать очередной ошибки и потери тебя. Дышала чуть заметно, словно боялась спугнуть тебя, словно боялась, что растаешь от теплого дыхания, как тает на ладони первый снег. Я впервые ощущала удивительное смешение опьяняющего счастья и вязкого страха, что плел свои сети, подобно пауку. И это хитросплетение растягивалось в тонкую нить, в  тонкую струну. До предела, до какого-то немыслимого предела. И внутри сжималось все, в ожидании томительном.  И накалялось,  кровью горячей обжигая внутри все. И бороться с этим сложно_почти_ невозможно. Но решаешь все_всегда_снова ты. Одной своей лишь радостью, как спасительным дождем, ты вытягиваешь меня из омута собственным стразов и губительных ощущений, что в пыль пустую превращали. Ты радуешься… И я не могу противостоять этой радости, что сродни детскому счастью. Простому и искреннему, необходимому и живительному. И смеялась громко_задорно_легко, как когда-то давно себе позволяла. И чувствовала, как руки сильные обнимают так крепко и надежно, как отрывают от пола и просто кружат в воздухе.   И не медлила, обнимая крепко в ответ, ровно настолько, насколько могла. Растерянность бродила по душе,  но настолько счастливая растерянность, что в пору было  позволить сладким слезам скатиться по щекам и просто наконец-то выдохнуть все те сомнения, что переполняли жизнь и минуты, предшествующие всем вопросам и ответам. Не иметь возможности сказать хоть что-то, на какие-то вопросы, но  это нужно было меньше всего. Каждый поцелуй, каждое люблю – и я становилась счастливее на  целую жизнь.
      - Генри… - не сдерживая смеха, протянула я, наблюдая за метаниями всеми по кухне, что вдруг стал совершать Кэвилл. – Успокойся, кольцо, разрешение… - я поджала губы и забавно нахмурила бровки домиком. – Мои родители в тот же миг облачат меня в белое платье и перевяжут белой фатой, как бантиком, -  задумчиво протянула я, представляя их реакцию и радостное «Наконец-то!». Хотя нет, даже мне было весьма сложно представить это, ведь до сих пор в памяти свежи воспоминания были бесконечных укоров и  нотаций по поводу  расставания, что было когда-то когда. Даже уточнять и вспоминать не хотелось, но неотрывной тенью это все равно следовало_ следует по пятам. И так будет, я знаю_ чувствую. Ну и что, ну и пусть. Сейчас все равно лучше, как можно просить чего-то еще? С глупой улыбкой на губах, я все продолжала неотрывно следовать взглядом за тем, кто похоже  удивлялся случившемуся еще больше меня. – Ну, как, какие… Наверное, все-таки более спокойные и не такие внезапные, как их папа, -  говорила я, деловито поджав губки, беспардонно вставляла слова свои между твоими, словно пытаясь отвлечь от этого внезапного  наваждения и маленького переполоха, что устроил здесь и сейчас, напугав несчастье пушистое создание на четырех лапах, что из-за стола следило за тобой своими огромными глазищами.  – Неожиданно? Для тебя? Ты меня удивляешь, - довольно промурылкала я, практически в прямом смысле этого слова, прежде чем губ коснулся очередной поцелуй, прекращать и лишаться которого совершенно не хотелось. Как все-таки странно все. Внезапно и быстро. И пытаться справиться с потоком эмоций, что упрямо бушевали внутри, отражаясь лишь в блестящем взгляде. Вчера я была лишь с разочарованием и раздражением после  этих  отношений рекламных_публичных, придуманных и совершенно неправильных. А сейчас… Было все, о чем даже не думала. Ошарашенная внезапностью, но безумно счастливая. Даже не знавшая, что люди могут быть настолько счастливыми, что обрести могут это счастье лишь в момент один.  Его пальцы по коже – и по телу мелкая дрожь. Отвыкла, не_ забыла, но  отвыкла. Впиваясь в его губы все с большей жадностью, я понимала_ осознавала, что имею на это право. Снова. Мой. Все-таки только мой, не смотря на все, что сотворила когда-то, не смотря на то, что произошло. Наверное, ведь все же судьба, иначе и быть не может. Мой. И хотелось произнести это вслух, чтобы пробовать это слово на вкус точно так же, как снова пробовала на вкус его поцелуи_ дыхание.
      - Я бы сказала «или как», - прошептала я сбивчиво, - но ведь совесть не позволит, - усмехнувшись, добавила я, расцепляя свои настойчивые объятия. – Накормлю, куда же я денусь… Особенно теперь-то,  - смешинка в голосе отчаянно не хотела испаряться и таять, как облако в синем небе. Или настроение все же располагало к счастью и смеху. Я нехотя сделала шаг в сторону и, чуть приподнимаясь на носочки, достала из шкафчика  две тарелки и поставила их на стол. Достать мясо из духового шкафа, невольно поморщившись от жаркого пара, что наполнен был самыми аппетитными ароматами, я порезала мясо на ломтики, выложила его на одну тарелку с черносливом и непринужденно полила все винным соусом, который уже успел остыть. Вот незадача. Наверное. Выглядело неплохо и внутри что-то дало знать, что  я безумно проголодалась. Внезапные изменения и переживания? А может, это просто прожорливое счастье? – Как там говорят, мой руки - и садись за стол? – спросила я, расставляя все на столе. – Тогда вперед и с песней, как ни крути - но на кухне командую я... Только я, - осмотрев придирчивым взглядом все приготовленное, я вроде бы довольно хмыкнула. – Будешь пробовать? Не побоишься? – с иронией поинтересовалась я, хотя вполне была уверена в своих кулинарных способностях. В одном из того немного, в чем я действительно была уверена.

Принц-робот зашел гостиную Гриффиндора и прокричал всем о том, как он их сильно любит. После этого стал приставать ко всем студентам и студенткам, вызывая на дуэль каждого, кто его отвергнет. А когда люди закончились, то лег на коврик и завыл, как собака. Его движения были совсем не роботскими, а плавными и грациозными, какие бывают лишь у того, кто имеет в себе ген художественной гимнастки.
Все такие чудесные, когда смотришь на них с пола, - подумалось принцу-роботу и он стал хлопать в ладоши и кричать. - Станцуйте мне вальс, я хочу вальс! - но никто не танцевал, поэтому ему стало грустно и одиноко. И с горя он выпил недопустимую дозу машинного масла и упал замертво на мягкий ковер гостиной. И захрапел. А потом умер.

Вечная любовь. Глупцы кто верит в нее и стремится к ней, предпочитая думать, что это божественный дар. Но никто не видит обратной стороны этой дурманящей своей сладостью медали, которая скрывается за ней. Ненависть, разочарование. Все это он испытал на себе. Счастливчик. Обреченный на вечное не упокоение своих чувств, жаждущих каждый раз вырваться наружу. Он столько раз срывался, оставляя за собой горы смертей, лишь для того, что бы заглушить хоть на миг, ту пустоту, которая воцарилась в его сердце. Он бежал от самого себя, от понимая того, что он отвержен.
Судьба уже не первое столетие играет с ним злую шутку, но он больше не уповает на нее. Смирился с тем, что он такой, какой есть и вынужден быть ее бледной тенью, преследующий Амелию по пятам. Раз за разом, Мэверик то появляясь, то пропадая из ее жизни, он снова оставаясь один, заглядывал в самый потайной уголок своей души, что бы найти ответы на вопросы, будоражащие его воображения. Хотя есть ли у него душа? После поступков, которые он совершал этот нюанс становится спорным и не логично было бы пытаться тратить еще с сотню лет на его исследование, гораздо проще отложить философские рассуждения на потом, когда он в очередной раз слетит с катушек, услышав от нее обидные слова и осознание того что он будет последним человеком на земле с кем она когда нибудь да будет, вновь разорвет его сознание на части.
Его безответная любовь к ней, привела его в небольшой городок под названием Мистик Фоллс. Было не трудно навести справки и разузнать, что именно привело ее сюда. В Гриль Баре ему удалось пропустить пару стаканчиков и разузнать у одного из посетителях, о последних делах, творящихся в этом городишке. Многого ему и не надо было, он сразу понял, что в этом городе есть такие же как он, страдальцы, обреченные на вечную жизнь. Не мудрено, да и пораскинув мозгами, Блэк сделал выводы, снова попытался выследить ее. И у него это получилось.
Ее запах, который сводил его с ума, привел вампира на поляну. Она сразу попала в его поле зрения. Сердце бешено застучало, как только он не зримо увидел ее лицо. Ничуть не изменилась, хотя странно было думать, что это возможно. Даже через шестьдесят лет, она будет так же прекрасна. Вот и еще одна, очередная прелесть, которая добавляется к первому пункту вечной любви. Мысль, которая проскочила первой в его голове, была естественно Что она здесь делает?. Обветшалый дом, в котором даже признаков крыс и тараканов, вряд ли наблюдается. Серая и скучная поляна. Наверняка это место встречи с одним из, тех вампиров, кто обосновался в этом городишке.
Еще мгновения и он проскользнул через очередной куст, пытаясь на попасться ей на глаза. Но, был слишком не осторожен, чем вызвал подозрения, которое читалась и без взгляда на нее. Что же может, наконец, стоит показаться ей и получить очередную серию проклинаний, которые ему не страшны, ведь, по сути, он и так проклят, при чем он проклял себя сам. Тогда, когда приехал во Францию и решил поиграть очередной игрушкой, в которую после влюбился без остатка. Пожалуй если бы хоть кто то спросил у него, есть ли, то о чем он не жалеет, за всю свою никчемную вампирскую жизнь, он бы ответил да есть. Лишь одно, то о чем не знает даже она. Это то, что он не дал ей умереть, а обратил, пусть даже это обращение навсегда разорвало их право на любовь.
Стоя за ее спиной, совсем немного времени, он вдохнул глубоко ее аромат. Вблизи и с дуновением ветра, этот запах перекрывал даже его инстинкт убийцы, жаждущего поскорее испить из сочной вены, чью либо кровь. С годами он даже его научился контролировать, а вот совладать с ее ароматом до сих пор не мог. Не находил в себе силы, хотя уже столько раз пытался. Он бы высушил до последней капли того, кто когда то посмел сказать крылатую фразу, до сих пор шагающую через века: "Время лечит все". Тогда почему в его случаи это самое время не лечит, сколько еще ему нужно страдать по ней, года века? Конечна легко говорить подобное, когда знает, что точно будешь гнить лет так через восемьдесят в дряхлом гробу. А в его случаи, пожалуй, только смерть станет истинным избавлением.
Прошло уже много времени, с тех пор, когда в последний раз он смотрел в ее глаза. И вот новый миг, который он увековечит в своей памяти. Она развернулась, почувствовав, наконец, его. Растянувшись в коварной ухмылке, вампир не нашел более лучшей фразы, для человека с которым не виделся несколько лет, чем просто сказать ей  - Привет-

Возможно, об этом городе с первого раза можно сказать, что тут нет ничего паранормального. Все мило и спокойно, даже в глаза ничего подозрительного не кидается. Как говорят, тут живут доброжелательные люди, которые совместно справляются со всеми проблемами и невзгодами, так как население тут не слишком большое. Мне кажется, что это большой плюс, что тут все знают друг друга, и надежнее жить в таком городишке. Но это было в самом начале, потом мне стало напряженнее, что-то тревожило меня. Я не могла понять этого, думала, что это тот случай с маленьким мальчиком или другие мои случаи с работы. Но это было совсем другое. Сложно сказать, что я так быстро отошла от того непонятного состояния, иногда и сейчас я чувствовала себя, так, как тогда. Сейчас меня уже не ломало пополам, сейчас уже лучше, я борюсь с этим и никогда не опущу руки. Хотя дело не в этом. Дело в чем-то другом, и это не дает мне покоя, я не могу понять, почему так? С каждым новым днем, во мне мне что-то менялось, нарастало что-ли. Я начинала...начинала..мне даже сейчас трудно сказать это слово.
Странный город, такая странная атмосфера, которая окружает меня уже несколько недель. Я не знаю, что с этим поделать. Мне хочется спрятаться ото всего, забиться в какой-нибудь уголок и чтобы все проблемы прошли мимо меня, чтобы я не принимала в этом участие. Но это невозможно, такого не может произойти. Да и сама я никогда так не поступлю, это будет моей слабостью, которую все увидят и поймут, что во мне нет никакой силы, мне нужно держаться, не смотря ни на что. У меня есть любимый муж и дочь, для которых мне нужно быть сильной, как ни крути.
Брокен Хилл никогда не оставлял меня, не в том смысле, что я живу в этом городке, а в том смысле, что он мучает меня. Сколько бы я не боролось, не пыталась как-то противостоять, у меня ничего не получилось, я не знаю, что делать дальше. С самого начала мне не хотелось переезжать сюда, еще тогда мне что-то не давало, уехать с Кристиной из своего родного города за мужем. Но не смотря на это, мы собрались и поехали, я сама по себе не могла оставаться без Ральфа. Любая разлука воспринималась в штыки, хоть я и пыталась как-то сдерживать себя. Все началось с университета, мы так долго были поодаль друг друга, что сейчас должен был настать тот момент, когда мы должны были наслаждаться друг другом. Находится всегда рядом и никогда не расставаться, быть единым целым. Быть семьей. Но даже тогда мы расставались, его вечная заинтересованность в этом городишке так сильно заволокла его разум, что я не смогла удержать его, и он поехал туда на открытие чего-то нового и неизвестного. Сама не сдержавшись, хотя знала, что это плохой план, собрала все вещи, и дочку с собой забрав, я поехала за ним. Как это бывает в самой романтичной истории, мне было трудно находиться без своего мужа. И я несмотря ни на что, поехала за ним, я всегда так буду, всегда буду срываться с места и идти за ним, только за ним.
Но тогда я не понимала всей опасности, да и сейчас не понимаю, но именно тут мучения и начались. Особенно по ночам, странные сны, от которых меня бросает в дрожь, или я вообще могу закричать, или заплакать во сне. У меня вообще может начаться истерика, из-за сна, всего лишь, но я не могу отойти от этого быстро, в голове возникают страшные картины из сна, и мало когда было, что б я спала спокойным снов. Помню, как только приехали сюда с Кристиной, было все замечательно, радовались целый день, наслаждались друг другом. А потом наступила ночь...и понеслось. Самый первый сон про того маленького мальчика, который выпрыгнул из окна прямо на моих глазах. Я винила себя в этом, и именно в ту ночь, все случилось как в первый раз. Снова тот кабинет, реальные очертания мебели и двое человек в комнате, я будто наблюдала со стороны, но даже во сне мне было больно. Сколько раз я вспоминала тот момент, я знала его наизусть и тут во сне он мне приснился, ладно бы все было спокойно, не было бы продолжения, но снова и снова мальчик спрыгивал...Я не могла этого остановить, вся обстановка менялась, а я все пыталась уговорить ребенка не рисковать своей жизнью, привести его в нормальное чувство, а он спрыгивал и улыбался мне. На его губах была такая коварная улыбка, что по моему телу бежали мурашки, я их чувствовала. И его последние слова, что это я во всем виновата, довели меня, я тогда первый раз заплакала, слезы полились на новом месте, в новом городе. Я никогда не избавлюсь от этого чувство. Я боюсь.
Сегодняшнее утро было более нормальным, чем все остальные. Может, случился какой-то сбой, или мне решила дать отдохнуть, хотя сон, который мне сегодня снился, так же был немного странным, но он меня не пугал. Наоборот, мне хотелось узнать, чем же все кончится, хоть и все равно чувствовалась какая-то напряженность, я весь сон думала, что сейчас должно что-нибудь случиться, но такого не происходило. И как обычно это бывает, я проснулась на самом интересном моменте, когда вот- вот я должна была все узнать и понять, но все обломалось, и я проснулась. Запах кофе манил меня вниз, я не могула ему отказаться, да и было понятно, что Ральф не спит, но для полной уверенности, я поводила рукой по простыни и точно убедилась, что я одна. Сразу откинув одеяло на вторую половину кровати, и поднявшись, я начала потягиваться, если бы я осталась в кровати, то могла проваляться так целый день. Попить кофе и посидеть с мужем, мне хочется больше, чем поваляться. Только первым делом я заглянула к дочери, посмотрев, как она еще видит сон, спустилась вниз.
Я уже увидела Ральфа и улыбалась, как безумная. Люблю такое утро, когда все спокойно и хорошо, не нужно ни о чем волноваться. Кристина все еще спит, и мы можем посидеть друг с другом. - С добрым утром, - подхожу к нему и беру за руку. От всего этого мне сразу же вспоминается наша молодость, что мы всегда и везде ходили за руку, такая влюбленная парочка, да и сейчас, кажись, ничего не изменилось. Сажусь рядом с ним и ложу голову к нему на плечо.
- Конечно снилось. Как ты и сказал, мне сегодня спалось намного лучше. Хотя снилась мне опять странная и не совсем мне понятная чушь. Будто я смотрела сериал, всю ночь и самого интересного мне не удалось увидеть. Толи замок, толи больница. Много людей, у каждого свои проблемы. И знаешь, я знала их проблемы, странно, да? - поднимаю голову и смотрю на Ральфа, может, он мне объяснит этот случай, хотя мне бы самой нужно понять, почему все так. Тянусь одной рукой за кружкой с кофе, отпиваю маленько и ставлю обратно, люблю пить его кофе, даже не знаю почему. Сама могу встать и сделать себе, но все равно не удерживаюсь и пью с Ральфом из одной кружки. - А тебе как спалось? – облокачиваюсь на спинку дивана.

«На протяжении последних девяти лет я то и дело пытаюсь пропихнуть куда-нибудь свою жалкую анкету состоящую из складного перечня собственных плюсов и талантов, с обязательным добавлением красочных фотографий в конце. Почему жалкую? Потому что любой, кто обратит внимание на мое предложение о знакомстве, безошибочно разглядит между строк крик слезливого отчаяния: «моей престарелой маме срочно захотелось иметь внуков».
Погоня за «и жили они долго и счастливо» не принесла мне абсолютно ничего, кроме потраченного времени и разочарования. Я уже сбился со счету, но уверен, что у меня уже было, наверное, с миллион свиданий с неудачницами вроде меня самого. Свиданий обычных, двойных, тройных, виртуальных, в слепую — ни одно из которых не закончилось радостным возбуждением и легким головокружением, или как там обычно бывает в красивых любовных историях...?
Три раза мне даже удавалось начать романтические отношения, но больше года это никогда не длилось, а боль от расставания таяла дня через два, после слов прощания. Это наводило меня на мысль о том, что большого и светлого чувства со мной еще не случалось. Вообще. Никогда. Разве что однажды. Но я предпочитаю не говорить об этом.
С того момента, как я потерял Лану вся моя жизнь пошла под откос. Я съехал с Роуд Стрит и поселился в Ньюхаме — настоящем лондонском гетто, где каждый день слышались тревожные завывания полицейской сирены, выстрелы и душераздирающие вопли в ночи - это был единственный район, в котором сдавались квартиры, цены за аренду которых не жалили мой кошелек, т.к. с работы меня уволили. Снова вернулась сонливость. Даже моя страсть к литературе отошла в сторону. Единственное, что я сейчас читал – мрачные сводки местных газет.
Друзей среди соседей я себе не нашел. Более того, эти отвратительные люди даже дали мне какое-то унизительное прозвище.
В квартире рядом с моей живет молодая филиппинка, у которой бесконечно плачет маленький ребенок. Женщина почему-то сразу меня невзлюбила и всегда с презрением оглядывала с головы до ног, игнорируя вежливые пожелания доброго утра или приятного вечера.
Этажом ниже живет темнокожая семья, совершенно неумеющая разговаривать тихо и цивилизованно. Я всегда в курсе всех их семейных проблем: муж вечно подозревает жену в измене, жена жалуется на недостаток денег, оба они орут на детей из-за школы, дети орут друг на друга из-за телевизора...
В квартире напротив живут подозрительно тихие украинские эмигранты, рядом с ними — наркоторговец Пабло — хозяин двух доберманов, а неподалеку, в пустой квартире какого-то самоубийцы, вечно развлекаются подростки.
На лестнице день и ночь торчат потные бандиты-мексиканцы, откуда-то снизу часто слышится «это полиция, откройте!», соседский младенец кричит бесконечно...
Но и это еще не все, с недавних пор в моем доме поселилось «привидение». Какой-то загадочный человек, живущий на чердаке, которого никто ни разу не видел. Но все точно знают, что он есть. К предрассветному часу оттуда слышалась удивительная композиция, виртуозно наигранная на скрипке, каждый раз заставляющая меня корчится от необъяснимо накатывающих воспоминаний...» Джеймс шумно выдыхает и закрывает ноутбук. Его психотерапевт снова заставляет записывать все, что происходит вокруг, собственные мысли и даже какие-то заметки о прошлом. И это больно бьет по, еще слишком свежим, воспоминаниям мужчины.